Новости о внедрении очередной системы видеоаналитики с распознаванием лиц в российских городах в последние три–четыре года следуют в режиме нон-стоп. Чиновники всех уровней и топы привлеченных к проектам вендоров в таких случаях привычно говорят о повышении безопасности, предотвращении преступлений, контроле за потенциальными душегубами всех мастей. Казалось бы, может ли быть альтернативный взгляд на прогрессивную цифровую технологию?
Но он есть. В странах Европы и Северной Америки призывы запретить распознавание лиц не просто стали частью общественной дискуссии о благах и угрозах цифровизации. Активисты добиваются реальных ограничений.
Вспомню примеры, о которых пришлось писать мне самому. В мае 2019 года городской совет Сан-Франциско запретил полиции и другим госведомствам использовать ПО для распознавания лиц в собственных системах видеонаблюдения. Решение, принятое большинством голосов, стало итогом широкой общественной кампании, участники которой заявляли о нарушении гражданских свобод при использовании видеоналитики, что, по их мнению, может сделать США чрезмерно репрессивным государством. Такие же ограничения вслед за Сан-Франциско рассматривают еще несколько крупных муниципалитетов США.
В Лондоне, где больше всего в мире камер наблюдения на душу населения, действует мощная некоммерческая организация Big Brother Watch, выступающая за контроль обществом цифровых технологий в широком смысле. В том числе в Big Brother Watch исследуют, какие именно механизмы распознавания лиц используют различные ведомства и не несет ли видеоаналитика опасность для законопослушных граждан даже в тех случаях, когда правоохранители всего лишь пытаются найти конкретного подозреваемого, загрузив в систему его фото. Как отмечала The Guardian, практика распознавания лиц британской полицией не выдерживает никакой критики. Полисмены загружали в систему портреты сотен тысяч подозреваемых, а задержали с помощью камер всего нескольких. В то же время 81% задержанных по алертам систем детектирования лиц оказывались случайными свидетелями. То же и в США. После массовых протестов весной и летом прошлого года глава полиции Детройта признал, что распознавание лиц, задействованное для вычисления в толпе зачинщиков беспорядков, в 96% случаев давало ошибки.
Признала проблему нарушения личных свобод системами видеоаналитики и компания Meta (экс-Facebook), решившая отказаться от распознавания лиц в своей флагманской соцсети. Как стало известно в начале ноября, из Facebook удалят собранные данные для лиц более чем миллиарда пользователей, позволяющие идентифицировать их на загруженных фото.
Права граждан на частную жизнь отстаивает в упомянутой резолюции и одна из самых влиятельных законодательных палат мира — Европарламент. В документе объясняется необходимость запретить автоматизированное массовое распознавание лиц с предиктивным анализом поведения людей, попавших в объективы камер наблюдения. Обоснование – незрелость технологии и связанная с этим угроза свободам граждан. Заявление европейских парламентариев дает серьезные основания полагать, что механизмы общественного контроля за системами видеоаналитики в странах Запада будут непременно созданы. И для меня это хорошая новость.
Иное дело — Азия. Самая продвинутая система видеонаблюдения с распознаванием лиц в мире создается в Сингапуре. По сообщению Reuters, к 2030 году в этом государстве с населением 5,7 млн человек будет более 200 тыс. только полицейских камер, не считая устройств других ведомств (для сравнения: в Санкт-Петербурге с сопоставимым населением в отчетах Смольного фигурирует 55 тыс. камер системы «Безопасный город»). Но Сингапур, признанный Gallup в 2019 году одним из самых безопасных мест в мире, идет гораздо дальше: планирует собрать цифровые слепки лица у всего населения, идентифицируя с их помощью прибывших в страну на пограничных пунктах, каждый из которых в 2022 году должен быть подключен к национальной системе распознавания лиц. Опыт Сингапура — референсный для всей Юго-Восточной Азии: есть планы запустить распознавание лиц в национальном масштабе в Таиланде, ну а про размах использования этого инструмента в Китае и говорить не стоит.
Россия следует азиатским путем цифровизации — власти нажимают кнопку, народ безмолвствует.
Вдохновляет Сингапур и российских «цифровых» чиновников, охотно рассуждающих на ИТ-конференциях о том, что тотальная цифровизация — путь к высочайшему уровню жизни, как в этом островном государстве. Еще бы, Сингапур в прошлом году находился на седьмом месте в рейтинге ВВП на душу населения — выше, чем Нидерланды и Швеция. Разумеется, чиновники не вспоминают, что в рейтинге демократии Economist Intelligence Unit за 2019 год страна занимала 74-е место из 167 (Россия — 134-е). Несмотря на колоссальную разницу в качестве жизни населения, Сингапур и Россия похожи отношением к цифровым технологиям, угрожающим правам личности. Критические голоса, требующие применять распознавание лиц точечно, лишь для подозреваемых в совершении уголовных преступлений, звучат и здесь, и там, но, в отличие от Запада, в России и Сингапуре до них никому нет дела.
Два года болтается на портале change.org петиция, призывающая ввести федеральный запрет на распознавание лиц в РФ. За это время под воззванием подписались лишь 105 тыс. человек. Отталкиваясь от этой цифры, возьмусь утверждать, что Россия следует азиатским путем цифровизации — власти нажимают кнопку, народ безмолвствует. И это для меня плохая новость.
К сожалению, почти никто у нас не задается вопросами, которые вообще-то являются базовыми для принятия решений об использовании любой цифровой технологии: «Есть ли реальная польза?», «Кому выгодно?» и «Как там с правами личности?».
Более сорока лет назад нобелевский лауреат Иосиф Бродский дал определение свободы, точнее которого, по-моему, не придумано и для нашей эпохи «пост-пост, мета-мета»:
Свобода —
это когда забываешь отчество у тирана,
а слюна во рту слаще халвы Шираза,
и, хотя твой мозг перекручен, как рог барана,
ничего не каплет из голубого глаза.
Очевидно, что граждане России в массе своей согласились обменять свободу на сытость и комфорт, которых, как они думают, добавят им всепроникающие цифровые технологии. И вот мы видим, как за последние 20 лет в нашей стране «цифры» все больше, свободы — наоборот. Ну хоть с халвой-то все наладилось? Да не особо. У большинства моих соотечественников во рту вместо привкуса Шираза лишь горечь от импортозамещающего кала из сетевого супермаркета, мозг перекручен сильнее, чем рог не то что барана, но винторогого козла, а из голубого глаза если и ничего не каплет, то потому только, что давно все выкапало.